Известный из школьной программы романтический герой дореволюционной эпохи, как правило, был одиночкой — разочарованный, мрачный и трагически не понятый современниками. Романтики эпохи социализма обязательно жили и действовали в коллективе. Если среди них и попадался отдельно взятый индивидуалист, его перевоспитывали, и в финале фильма или книги он бодро маршировал вместе со всеми к светлому будущему. Тому, где следующее поколение обязательно будет жить при коммунизме. Героическое прошлое Для советских людей создавался романтический образ не только светлого будущего, но и героического прошлого. А этим прошлым в первую очередь были революция и Гражданская война. В книгах, фильмах и журнальных статьях рассказывали об идейных революционерах, беззаветно преданных своему делу. Достаточно вспомнить мультфильм, вышедший в 1970-х: пионер, оказавшись в музее, забирается на стоящую в зале тачанку, которая срабатывает подобно машине времени… Типичный персонаж детских рисованных журналов — мальчик в будёновке или бескозырке с надписью «Герой» или «Аврора». Девочка изображалась в образе медсестры, которая перевязывает кукол и игрушечных мишек. Письменные и устные рассказы ветеранов тщательно фильтровались, чтобы молодое поколение случайно не услышало что-то, не совпадающее с генеральной линией. «Просто жить», не ставя перед собой великой цели, считалось недостойным советского человека и просто неприличным. «Бездуховное мещанское существование» всячески обличалось и высмеивалось. Нормой жизни считалось не просто работать, исполняя свои обязанности ради зарплаты, а гореть, вкладывать в любимое дело всего себя, не думая о материальных благах. Положительные герои чёрно-белых фильмов засиживались на работе допоздна и даже в любовных сценах говорили друг с другом на производственные темы. Отрицательный персонаж — как правило, один на фильм или книгу, — не пренебрегал комфортом, берёг здоровье и модно одевался. Окончательные негодяи и пошляки посещали рестораны. И это было верхом морального падения! В 1950-х годах появилось такое понятие, как ударная стройка — важный народнохозяйственный объект, работать на котором могли лишь коммунисты, комсомольцы и хорошо зарекомендовавшие себя беспартийные. Самая известная из них — строительство Байкало-Амурской магистрали, продолжавшееся до конца 1980-х годов. Оставить большой город и поехать по комсомольской путёвке временно, а то и насовсем, на целину или в малообжитые районы Крайнего Севера — такой поступок преподносился как героизм и романтика. Искусство и средства массовой информации всячески прославляли трудовые подвиги и «палаточный неуют». Разумеется, не забывали и о подрастающем поколении. «И с теми, с кем сегодня / Я во дворе дружу, / Железную дорогу / В тайге я проложу», — заявляет юный герой стихотворения Сергея Михалкова, написанного в 1975 году. Покорение природы Повернуть реку вспять, так как это требуется для нужд народного хозяйства, перегородить её, чтобы построить электростанцию, — что могло быть почётнее? И при этом победить не только несознательный природный объект, но и свои страх, нерешительность, испытав себя на прочность. «И вот реке объявлена / Война, / Война, / Война!» — строчка из детского стихотворения. Покорение Севера, романтика первопроходцев, книгами о которых зачитывались предыдущие поколения, — всё это никуда не делось, но в качестве примеров теперь приводились не аполитичные герои Джека Лондона, а те, кто отправился в экспедицию с Челюскиным и Папаниным. Геологи из песен не просто так бродили по свету, а искали полезные ископаемые для страны. Герои Жюля Верна, покоряющие воздушное и подводное пространство в научных целях, уступали место тем, кто своими поступками прославлял советский космос и отвоёвывал «бесхозное» морское дно у злонамеренных капиталистов. Туризм, как явление, начался ещё в дореволюционные времена, а в 1920-е годы возродился в новом облике — лыжные пробеги параллельно с пропагандой физкультуры и спорта, туристические клубы с турбазами, утвержденными и согласованными маршрутами из серии «Знай и люби свой край». Очень поддерживались альпинистские клубы, члены которых покоряли вершины, «высоко неся знамя советского спорта». Экскурсионные бюро, путёвки, «поезда дружбы», останавливающиеся поочерёдно в нескольких городах, — всё это было частью советского туризма. Так называемый дикий туризм начался только в 1960-е годы. До этого встать в лесу палаточным лагерем для обычных граждан, не принадлежащих ни к какой туристической организации, было чревато нешуточными неприятностями. Непременными атрибутами такого палаточного лагеря были костёр, вокруг которого происходило общение, и гитара. Песни, исполняющиеся под неё, не всегда соответствовали официальному представлению, как должен думать и чувствовать советский человек. Они могли быть о природе и странствиях, о чувствах, которые могли не соответствовать семейному положению действующих лиц. И, конечно, о том, как тяжело после нескольких дней, проведённых, по сути дела, в другом мире, снова возвращаться в общество с его правилами и условностями. Ребята с нашего двора Объявленная пережитком мрачного прошлого, такая песня упорно продолжала жить в устном народном творчестве. Корни любви к этому жанру тянутся с давних времён, когда многие тайком заслушивались песнями о благородных разбойниках, позже — «слезливыми и кровавыми» городскими романсами. В них речь шла о людях, противопоставивших себя несправедливому обществу. Но одно дело — герои ранних революционно-романтических произведений Максима Горького и совсем другое — маргинальные граждане, систематически нарушающие закон, да ещё и видящие в этом романтику. Свой вклад привнесли и репрессированные, которые, вернувшись из мест не столь отдалённых, принесли с собой и произведения тамошнего фольклора. Власть пыталась сделать этот, как теперь говорят, моральный ресурс частью системы. В качестве примера можно привести песню о последней малине, выдавшей спецслужбам шпиона, правда, взяв перед этим вознаграждение в виде валюты и стакана жемчуга. В газетной статье середины 1970-х рассказывали, как морально неустойчивый гражданин исполнял песню о том, как уголовники плыли на Колыму. Положительный персонаж, забрав у него гитару, исполнял песню «Журавленок» о любви к родине. После рассказов о дальних странах в обязательном порядке следовал вывод — «но дома лучше». Невозможно не упомянуть и пиратскую тематику. Абордаж, клады с пиастрами, ром в портовой таверне и любовь — куда же без этого? А ещё пират, как персонаж изначально отрицательный, может позволить себе то, что обычному гражданину ну никак нельзя. Не в силах искоренить пиратскую тематику, представители официальной идеологии навесили на неё ярлык «пережиток детства». Но судя по количеству интернетовских страничек, у неё всегда было много поклонников самого разного возраста. Совершенно неофициально появилось множество песен о тех же пиратах, ковбоях и чувствах, по официальной версии, у нас не существующих в принципе. В пионерских и студенческих лагерях их с увлечением исполняли, слова переписывали друг у друга в особые тетради. После появления фильмов с Гойко Митичем — «главным индейцем Советского Союза» — в главной роли у романтиков нашлась ещё одна излюбленная тема. Против неё у официальной идеологии возражений не было: угнетённый народ борется за независимость… Главное — подать информацию под нужным соусом. В 1980-е эпоха романтики постепенно пошла на спад. Наступила эпоха переосмысления всего, что только возможно: не самая добрая ирония господствовала даже в детских фильмах-сказках. А в 1990-е наступил период совсем другой романтики.